Использование метода трансцендентной функции как основного метода экспериментального исследования вторичных эго-состояний защитного характера опирается на идеи К.Г.Юнга о том, что процесс активного воображения является "наиболее эффективным способом выведения на поверхность того содержимого бессознательного, которое располагается сразу же за порогом сознания и, будучи подвергнуто активизации, как правило, спонтанно врывается в осознающий разум" [1]. К.Г.Юнг обращает внимание на рискованность этого способа в сравнении с методом "свободных ассоциаций", разработанного З.Фрейдом в связи с тем, что в процессе свободного ассоциирования испытуемый "попадает в стерильное окружение собственных комплексов" [1], в процессе же активного воображения на поверхность выходит настоящее содержание бессознательного. В наиболее безопасном, но и наименее полезном для испытуемого варианте это содержимое не оказывает существенного влияния на Эго (т.е. не проявляет нуминозности), вызывая интерес лишь причудливостью эстетики. Но конструктивное содержание этого процесса зависит от придания сознательной (т.е. антропоморфной) формы и смысла бессознательным фантазиям и их последующей интеграции в личность. Именно в этом и состоит основная трудность метода. И К.Г. Юнг, и все его последователи обращают внимание на то, что содержания сознания и бессознательного весьма редко стыкуются друг с другом. Однако именно соединение тенденций сознания и бессознательного приводит к образованию трансцендентной функции, которая позволяет осуществлять переход от бессознательного к сознанию, не утрачивая содержания первого. К.Г.Юнг называет это метод конструктивным или синтетическим и результатом этого синтеза являете прозрение испытуемого. Аналитик, таким образом, выступает в качестве внешней интегрирующей силы для испытуемого, т.е. выполняет трансцендентную функцию. К.Г.Юнг отмечает в связи с этим особую важность переноса для процесса анализа, поскольку именно с помощью переноса испытуемый "делегирует" трансцендентную функцию аналитику [2]. Так же К.Г.Юнг предостерегает от отождествления метода трансцендентной функции с простым внушением. Разделительным критерием в данном случае является не семиотическая, а символическая оценка фантазийного образа. Если соотнести это с мыслительными операциями, то семиотическая оценка опирается на редуцирующий анализ, а символическая - на ассоциацию и синтез.

Технология осуществления трансцендентной функции с помощью аналитика выглядит так.

1. Наличие содержимого бессознательного (фантазийных образов). Материалом подобного рода могут выступать образы сновидений. Но, по словам самого же К.Г.Юнга, отличительными чертами образов сновидений является их "низкое напряжение: логическая прерывистость, фрагментарность, формации аналогий, поверхностные ассоциации словесного, звукового или визуального типа, сжатость, иррациональные выражения, запутанность" [1]. Более подходящим материалом являются спонтанные фантазии. Они более четки, как правило, имеют доступный пониманию сюжет (нередко архетипический).

2. Констелляция. Предложенная К.Г.Юнгом схема предполагает углубление истыруемого в свое эмоциональное состояние при отключенном критическом отношении к спонтанно возникающим фантазийным образам. Но при этом аналитик следит, чтобы непроизвольно возникающие ассоциации не выходили за пределы круга аффективного комплекса, по поводу которого, собственно, и предпринят анализ. В этом состоит коренное отличие юнговского метода активного воображения от фрейдовского метода свободных ассоциаций: во втором случае бесконтрольное ассоциирование уводит анализанта от ключевой проблемы.

3. Осознание аффекта. Полное сосредоточение на объекте – аффективном комплексе – способствует его оформлению и насыщению осознанным содержанием. Придание формы аффективному содержанию может осуществляться как вербально, так и при помощи визуализации. Содержимое аффекта доводится до сознания испытуемого и через посредство символа превращается в идею и смысл. Этот этап процедуры активного воображения и является началом восстановления трансцендентной функции, т.е. интеграции бессознательного и сознания при помощи переходного пространства психики, которое у испытуемого и аналитика в данной ситуации общее.

Затруднением может выступать отсутствие достаточно мощного либидозного заряда бессознательного у испытуемого в данный конкретный момент общения с аналитиком. К.Г.Юнг рекомендует в таком случае постараться полностью отключить у анализанта критическое внимание и сосредоточиться на ожидании появления внутреннего образа – визуального или словесного. Данные наших исследований показывают, что и этих приемов может оказаться недостаточно и сама собой становится очевидной необходимость в некой внешней стимуляции [3]. Такие же примеры приводит Д.Калшед в случае своей пациентки "Миссис Y и мужчина с ружьем" (где в качестве стимула, усилившего активное воображение пациентки были использованы кадры семейной кинохроники) и в случае пациентки "Мэри и демон обжорства" (стимулом выступили семейные фотографии) [4].

Теоретическим основанием для введения внешней стимуляции процесса активного воображения у испытуемого для нас послужили разработки Д.Калшеда, касающиеся причин возникновения первичной детской психотравмы и роли родителей как внешнего органа психического метаболизма аффективных переживаний ребенка. Д.Калшед, в частности, отмечает, что для придания формы детским переживаниям родители используют символику детских сказок. В качестве вещественного воплощения этой символики используются детские игрушки и, особенно, кукла, значение которой на ранних стадиях онтогенеза трудно переоценить. Поэтому мы ввели в процесс активного воображения в качестве отправной точки стимул – визуальное изображение куклы. Следует отметить, что изображение куклы должно было отвечать особым требованиям: это должна быть классическая детская кукла, но в то же время несущая отпечаток взрослой личности с укоренившейся психотравмой детства.

На протяжении 4-х лет нами было исследовано 178 испытуемых - женщин в возрасте от 17 до 30 лет. Все они проходили процедуру психологического консультирования по поводу личностных проблем, связанных с перенесенными психологическими травмами.

Все испытуемые были продиагностированы нами по трем экспериментальным методикам: методика абсолютной ошибки воспроизведения времени, методика относительной ошибки времени, методика простой сенсомоторной реакции на визуальный раздражитель. По результатам применения этих методик были выделены три группы испытуемых: интроверты, экстраверты и амбоверты. В абсолютных величинах подгруппа интровертов составила 112 человек, экстравертов – 62 человека, амбовертов – 4 человека. От всего объема выборки это составляет, соотвественно: 62,9%; 34,8%, 2,3%.

Для определения того, какие именно архетипические модели формирования вторичных эго-состояний защитного характера использовались испытуемыми для совладания с психотравматическим опытом, из всей выборки мы выделили группу из 67 испытуемых, у которых наличие вторичных эго-состояний защитного характера, вызванных ранней детской психотравмой, было выражено особенно явно. Испытуемые этой группы еще до прохождения методики активного воображения "Кукла" прошли другую разновидность метода активного воображения – "Двойник".

Данная методика так же является модификацией метода активного воображения К.Г.Юнга и инициирует у испытуемого поток спонтанных фантазий, которые вербализуются. Для упорядочения и целенаправленности фантазийного потока в структуру методики введен стимульный образ воображаемого двойника, на которого проецируется содержание бессознательных фантазий.

Образ двойника выбран нами исходя из его глубинно-психологической символики, укорененной не только в европейской культуре, но и в культуре человечества вообще. В самом общем контексте двойник - символ зеркального отражения второго "Я" человека. Взаимосвязанными с двойником являются такие символы как зеркало, вода, близнецы, тень. Наиболее древняя символика двойника наблюдается в египетской мифологии, где она связывалась с учением о "ка" - структурной частью души, имеющая визуально сходные формы с человеком. У евреев появление двойника служило знамением обретения пророческого дара. По одной из талмудических легенд человек, искавший Бога, встретил, в конце концов, самого себя. В немецком языке синонимом двойника является "двойной идущий". В шотландских преданиях, двойник приходит для того, чтобы схватить человека и толкнуть его к гибели. В классике мировой художественной литературы к теме двойника обращались Готорн, Джеймс, Ф. М. Достоевский, У. Б. Йитс, А. де Мюссе, Э. По, Росетти, Р. Стивенсон, О. Уайлд, Хирн, Г. К. Честертон и др. У Э. По двойник – это внутренний голос, совесть героя. Персонаж О. Уайлда, пронзив ножом собственный портрет, умирает. В стихах У. Б. Йитса двойник - это идеальный и недостижимый индивидуальный образ.

Таким образом, мы видим, что архетип двойника в коллективном бессознательном служит универсальной проекцией той части "Я" личности, которая находится под охраной архетипических защит и несет на себе их непосредственный отпечаток.

Из 67 испытуемых, прошедших эту методику, 35 человек отобразили в историях своих двойников архетипический сюжет "Принц и Рапунцель", 32 – "Эрос и Психея".

Далее ко всей выборке испытуемых в качестве диагностической методики к ним была применена авторская модификация метода активного воображения "Кукла", основанная на спонтанной фантазии. Им было предложено написать психологическую сказку. При этом каждой испытуемой предлагался сюжет-образец для написания собственной сказки. Каждый сюжет представлял собой стилизованную и упрощенную версию основных мифопоэтических сюжетов, выявленных Д.Калшедом [4]. Всего сюжетов предлагалось 5:

· "Принц Линдворм"

· "Птица Фица"

· "Эрос и Психея"

· "Принц и Рапунцель"

· сюжет по собственному выбору.

Для усиления спонтанности фантазии испытуемых после зачитывания сюжетов сказок им предъявлялись визуальные образы кукол.

Образ куклы был выбран нами как прямая проекция детского Эго испытуемой. Еще в 1926 году невропатолог Малколм Райт использовал кукол и кукольный театр для снятия неврозов, связанных с прививкой, у детей. А уже с середины ХХ века в рамках психодрамы Морено начинает выделяться такое направление, как куклотерапия, хорошо зарекомендовавшее себя к настоящему времени [5; 6; 7]. Учитывая вышеприведенные факторы, а также особое значение куклы для психики женщины, мы использовали образы кукол как стимульный проэктивный материал. Сами изображения являются авторскими работами корейской художницы Каи Хара.

Каждой испытуемой предстояло выбрать тот образ куклы, который ей наиболее понравился и описать ее похождения в качестве сказочной героини. В среднем процесс активного воображения длился от 30 минут до 1 часа 20 минут.

Диагностика архетипического сюжета сказок осуществлялась в соответствии с принципами методики активного воображения, изложенными К.Г.Юнгом в работе "Трансцендентная функция". Исходной точкой анализа Юнг называет эмоционально насыщенное состояние испытуемого, в которое он должен целиком погрузиться. Затем, при анализе содержимого спонтанных фантазий К.Г.Юнг рекомендует в первую очередь "задумываться не только над тем, что они значат, но и над их нравственными требованиями" [1]. Следующим пунктом анализа К.Г.Юнг называет умственную и нравственную позицию, которую следует занять аналитику по отношению к проявлениям бессознательного пациента. И завершающим этапом является обогащение и разъяснение аффекта, в результате чего последний и его содержание становятся ближе к сознанию и понятнее.

Из всего числа испытуемых у 131 человека (75%) проблематика обращения оказалась связанной с наличием аффективных комплексов "Рапунцель и Принц" и "Эрос и Психея". Из данных 131 испытуемых аффективный комплекс "Рапунцель и Принц" диагностирован у 76 (58% от количества анализанток данной подргуппы и 43,7% от всей выборки), аффективный комплекс "Эрос и Психея" – у 55 (42% от количества испытуемых данной подргуппы и 31,6% от всей выборки).

Следующим этапом нашего исследования стал подсчет проявлений вторичных эго-состояний защитного характера по созданной нами формализованной схеме амплификации. Обработка данных контент-анализа проявлений вторичных эго-состояний защитного характера показала следующие результаты.

Таблица 1

Наиболее выраженные амплификационные механизмы вторичных эго-состояний защитного

характера в подгруппе испытуемых-интровертов

№	Составляющие индивидуации	Проявления вторичных эго-состояний защитного характера	%
1.	Доминирующий защитный механизм	Использование фантазирования как защитного механизма	94,6
2.	Реакция инфантильного полюса Эго на усилия аналитика	Усилия аналитика воспринимаются как трикстерное проникновение в тайное убежище – пробуждается страстное желание тотальной взаимности	93,8
3.	Состояние Эго	Слабость Эго	90,2
4.	Специфика внутреннего мира	Магичность и вычурность внутреннего мира	79,5
5.	Содержание защитных процессов	Фантазии всемогущества и чувство внутреннего превосходства	75
6.	Специфика опекающих функций сверхадаптированного полюса Эго	Колдунья защищает Эго от душевной боли тем, что "замораживает" его изнутри или "гипнотизирует" архетипическими фантазиями	74,1

Таблица 2

Наиболее выраженные амплификационные механизмы вторичных эго-состояний защитного

характера в подргуппе испытуемых-экстравертов

№	Составляющие индивидуации	Проявления вторичных эго-состояний защитного характера	%
1.	Специфика опекающих функций сверхадаптированного полюса Эго	Царица защищает Эго от тоски и отчаяния погружая его в экстатические состояния или оглушая чувственными впечатлениями	95,2
2.	Реакция сверхадаптированного полюса Эго на усилия аналитика	Под действием вторичных эго-состояний защитного характера анализантка периодически испытывает чувство вины	95,2
3.	Состояние Эго	Инфляцированность Эго восхищением окружающих, гордость и чувство превосходства	85,5
4.	Реакция инфантильного поюса Эго на усилия аналитика	Усилия аналитика воспринимаются как попытки изолировать ее Эго в убежище, в связи с чем анализантка "зовет сестер", т.е. вынуждает аналитика погрузиться в сферу ее внешних взаимоотношений	85,5
5.	Специфика внутреннего мира	Подавленность внутреннего мира	69,4
6.	Содержание защитных процессов	Гордость и превосходство в сочетании с ощущением внутренней слабости	64,5

О.М. Сагайдак